Así esta la mierda, chicos.

- У тебя часом нет хорошей книги по электротехнике?
- У меня - нет.
- Я как раз увлёкся акустикой, просто учил это в Аргентине в технической школе, но подзабыл, хотелось бы освежить.
- Возьми Бессонова в библиотеке.
- В Бессонове всё слишком сложно.
- Ладно, я поспрашиваю...
И я поспрашивала. И нашла книжку по ТОЭ для техникумов. И, конечно же, отдала его Артемио. Как потом оказалось, на несколько лет...
В первый раз он возвращал мне эту книгу зимой сколько-то лет назад. Мы сидели в кафе и пили капуччино. Я спросила его о его будущем. Он был уверен в завтрашнем дне, говорил, что не произойдёт того, чего произойти не должно. В итоге то, чего не должно было случиться, случилось (как всегда).
И вот вчера он позвонил мне опять. Договориться, что завезёт книгу. Смешно, но когда он тогда, в марте сказал, что мы друг другу уже не интересны, я не нашлась, что ответить. Просто сказала, чтоб вернул книгу. Я не знаю, может быть, он всё это время не проверял почту и прочитал письмо только сейчас, но факт: прошло почти 2 месяца и он приехал с книгой. Книгу, которая была последним невыясненным делом между нами.
Вот так и встретились. Он сидел у меня во дворе на лавочке. Курил свои Muratti. Смотрел на цветущую грушу. Новые очки, новые часы и, кажется, новый телефон. Просто отдал книгу. Даже не сказав "привет". И у меня никаких чувств, кроме неловкости. Когда шла к нему, подкашивались ноги (чёртовы неудобные туфли!). Воротник сдавливал горло. Солнце слепило глаза. Он смотрел сквозь свои тёмные очки на меня и я не видела его взгляд. Вспомнилось, как он спрашивал меня прошлой весной, почему я никогда не смотрю ему в глаза...
Невозможно забыть,
Невозможно стереть,
Только скрыть за стёклами чёрных очков...
Минута молчания. Я стою по-дурацки вперившись в трёхфазный ток, потом на окна, потом ещё куда-то... лишь бы не смотреть на него...
- Ты так и будешь стоять?
Я молчу.
- Ну тогда уйду я. Всього найкращого.
И он уходит в одну сторону, а я в другую. Сколько времени мы виделись? Ровно столько, сколько нужно, чтобы выкурить одну сигарету.
Мне нужно отойти, а лучший способ для этого - пройтись по магазинам. Я уже собираюсь зайти в ближайший, когда замечаю сквозь витринное стекло его. Иду дальше. Ровно столько, чтобы понять, что в той стороне меня ничего не ждёт. Возвращаюсь назад. И опять встречаю его. В последний раз на этот день. Быть может, вообще в последний раз.
Так ничего и не купила. И фотоаппарат ни разу не достала из сумки. Но вроде бы полегчало. Встретились - и какой-то свет появился в душе...
А дом меня встретил уже почти моими словами:
А есть ли на свете
Цветы, что не вянут,
Глаза, что на солнце
Глядят и не слепнут?
И есть ли на свете
Те дивные страны,
Где нимбы не гаснут,
Где краски не блекнут?

Сегодня с утра шел снег. Так странно, в этих местах такое редко бывает. Снег в марте! Подумать только! Конечно, старожилы рассказывают, что и в июле здесь снег когда-то бывал. Но то ведь совсем другое. Снег в июле - это шутка природы, это напоминание о том, что чудеса случаются, что всякое бывает. А снег в марте - это просто последний снег. Снег, который вряд ли повторится до следующего года...
Когда-то давно было у меня одно очень любимое (не самое любимое, а то, которое просто очень любила) стихотворение, вычитанное когда-то, кажется, в журнале "Юность". Тоже в каком-то смысле о снеге:

Может, это последний снег...
Не последний, так, предпоследний,
Он ещё блистательней тех,
Что сияли мне малолетней.
Может, это последний взлет...
Не подумала, виновата,
Не поледний, последний тот,
Из которого нет возврата.
Может это... Колдуй, колдуй,
Так легко себе напророчить
Предпоследний свой поцелуй...
А последний будет короче.

Снег всегда у меня ассоциировался со смертью. Такой же обыденный и такой же загадочный. Маленькое чудо, совершенно не укладывающееся в головах людей и нелюдей, ведущих образ жизни подобный моему, приходящий без предупреждения и уходящий без следа, холодный и прекрасный феномен на букву "С"...
Алмазная пыль, танцующая в потоках тяжелого воздуха и умирающая от прикосновения к серой сырой земле... Последний снег этого года. Снег, который не дождался меня и исчез, превратившись в слякоть и грязь, еще до того как я вышла из дома. И я осталась одна в этом сером городе под этим тяжелым серым небом в странном времени года, называемом "майже весна"...
В последние дни (недели? месяцы? годы?..) этот город источает сырость из каждой своей поры. Кажется, что скоро все здесь - деревья, дома, дороги - покроются плесенью. Такой же серой, как и небо над нами. Это небо... Оно давит, и давит ощутимо. Если на миг выключить все суетные мысли, которыми обычно забита голова, и включить все свои чувства, то можно почувствовать, как небо указательным пальцем давит на голову.
В воздухе тоже сырость, что-то вроде тумана, но прозрачное. Я не знаю слова, которым называют это. Я хожу по этим мокрым улицам и вспоминаю то, что было. Пять лет назад, десять лет назад... Первое пиво на заброшенном стадионе с Дайной и Делией. 16 марта - мой самый любимый личный праздник, который я, тем не менее, никогда не праздную. 16 марта - один из самых счастливых дней моей жизни.
А вот ещё одно воспоминание, хоть и не такое приятное. Кинотеатр "Космос". Тоже весна, тоже сырость. Заброшенное здание, затхлый и очень странный запах внутри... Какой же это был год?.. 1998?.. Не помню уже... Помню только плесень на стенах. Наверное, это из-за неё был такой странный запах. А может и нет. Ведь кто знает, какой запах должен быть у полузаброшенных кинотеатров?.. Никто.
Мы смотрели там фильм. В воспитательных целях. Фильм о наркоманах и их детях. Чёрно-белый. "Документальный". Какие-то дикие декорации, рваная бумага, шприцы, травы, ткани... Не хватает только злобной черной колдуньи в потайной комнате... Ах да, еще дети. Дети-уродцы. Живые и мертвые. Большие и маленькие. Похожие на людей и совсем не похожие ни на что... Не фильм, а дурной сон. Смысл его, вся "поучительная" суть давно выветрилась из головы (может быть, даже сразу же за порогом кинотеатра), а кадры - нет. Такие кадры никогда не забываются. Это ведь очередная травма для психики, нанесенная как всегда в воспитательных целях.
Сколько было этих травм? Сколько было этих кадров, этих слов и жестов, которые никогда не забудутся, которые снятся самыми темными ночами, которые превращаются в призрачные шаги и шорохи за спиной? Никто не знает. Зачем? Никто не ответит. Кто сказал, что человек, видевший умирающего от передозировки наркомана, сам не станет таким же? Кто сказал, что женщина, видевшая как делается аборт, сама никогда не пойдет на такое? Когда это не касается тебя, всегда легко принимать правильные решения. А когда ты сам участник, то действуют совершенно другие критерии. И даже не в том дело, что себя всегда можно оправдать. Здесь никто даже не пытается себя оправдывать. Здесь просто совершенно другие весовые коэффициенты, совершенно другие масштабные множители.
А решение, оно всегда правильное. Хотя бы потому, что оно уже принято и его нельзя отменить.