О долгих ночных беседах

[desperada_anna]

Паузы
© А. Макаревич

Давайте делать паузы в словах, произнося и умолкая снова,
Чтоб лучше отдавалось в головах значенье вышесказанного слова.
Давайте делать паузы в словах.

Давайте делать паузы в пути, смотреть вокруг внимательно и строго.
Чтобы случайно дважды не пройти одной и той неверною дорогой.
Давайте делать паузы в пути.

Давайте делать просто тишину - мы слишком любим собственные речи,
И из-за них не слышно никому своих друзей на самой близкой встрече,
Давайте делать просто тишину.

И мы увидим в этой тишине, как далеко мы были друг от друга.
Как думали, что мчимся на коне, а сами просто бегали по кругу.
А думали, что мчимся на коне.

Как верили, что главное придет, себя считали кем-то из немногих,
И ждали, что вот-вот произойдет счастливый поворот твоей дороги,
Судьбы твоей счастливый поворот.

Но век уже, как будто, на исходе, и скоро, без сомнения, пройдет,
А с нами ничего не происходит, и вряд ли что-нибудь произойдет...

Время тихо уходит... Падают листья, укорачиваются дни. На улице по-прежнему +16. Неплохо как для ноября. Если бы отопление включили, то была бы совсем красота...
А в пятницу звонил Артемио. Контрольный звонок, как он выразился. Забавно: контрольный. Сразу вспомнились истории об условно-досрочном освобождении, когда нужно ходить отмечаться к господам ментам через какие-то промежутки времени...
Странные у нас с ним разговоры. И даже не тем, что они происходят ночью, в темноте, когда вся реальная жизнь кажется нереальной, когда все нормальные люди спят, когда и нам обоим тоже хочется спать, и всё становится каким-то мягким, расплывшимся... дремотным... О чём вообще могут говорить люди, которые полгода нормально не виделись (ну не считать же встречами эти редкие столкновения на полчаса)? Оказывается, они могут говорить о Достоевском (а точнее об экранизации "Преступления и Наказания"), о жизни в Беларуси (Артемио: там идёшь по улице и чувствуешь себя человеком), о латиноамериканском темпераменте (привет Норе), о русском мате (Артемио: тут по комнате ходит дядя... ругается... с кем? сам с собой... каждые десять ударов сердца - блядь... не важно, о чём он думает, не важно говорит ли с кем-то или молчит, всё равно - каждые десять ударов сердца - блядь)... О чём угодно, о чём не стали бы говорить другие.
И в понедельник мы снова увидимся. И я отдам ему, наконец, "Чапаева и Пустоту". Артемио смущается: "Я тут как раз "Архипелаг ГУЛАГ" начал читать..." Я смущаюсь ещё больше. Человек Солженицына читает, а я тут со своим Пелевиным лезу...
Я слушаю его слова, что-то говорю сама... Дрожу... Меня всегда пробирает дрожь, когда я говорю с Артемио. Сейчас уже не так, как года четыре назад, но всё же... Что-то между нами есть. Даже когда мы далеко. Даже когда мы не видим и не говорим друг с другом. Даже в этот раз я где-то знала, что он позвонит. Даже телефон поставила заряжаться - чёртова предусмотрительность...
А под конец нашего разговора у меня с непривычки начало болеть горло. Кто бы мог подумать, что я разучилась подолгу говорить... А потом нас разъединили... Чёртовы ограничения на длину звонка!.. Опять тюремная романтика - свидание окончено. Но Артемио перезвонил. Перезвонил, чтобы сказать buenas noches...
А завтра я его увижу...